Заславский Сергей

Трудно предсказать, как публика отреагирует на те или другие события, хотя задним числом, когда реакция уже очевидна, найти объяснение бывает легко: освободившись от мучивших многомесячных ограничений, связанных с пандемией, публика радостно бросилась в театры, изголодавшись по общественным и ещё вчера – едва ли не полузапретным удовольствиям. Но если бы залы после отмены всех ограничений так бы и остались полузаполненными или заполненными на четверть, специалисты (театральные критики и социологи) нашли бы объяснение и этому.
Последние события – и снова вопреки опасениям – также лишь увеличили интерес к театру: кого ни спроси, все говорят, что и там и там – аншлаги, на премьеры билетов нет, на спектакли, «о которых говорят», билетов нет, хотя цены в известные столичные театры удивляют и состоятельных людей, кто по каким-то причинам долгое время не следил за меняющейся театральной конъюнктурой.
Среди театральных премьер, «о которых говорят», - «Таня» Константина Богомолова, причем важным дополнением к этой премьере стало ещё и то, что кроме спектакля публика имеет возможность обозреть отремонтированный и реконструированный Театр на Малой Бронной. Здание, где когда-то ставили спектакли Сергей Женовач, Анатолий Эфрос, Александр Дунаев, а много-много лет назад – располагался ГОСЕТ – Государственный еврейский театр под руководством Соломона Михоэлса, закрыли на ремонт уже при новом художественном руководителе Константине Богомолове, но, имея на руках ещё до него сделанный проект. Судя по результатам, доступным публике: по интерьерам фойе, зрительного зала, высокотехнологичному гардеробу – делалось всё уже под нового худрука, поэтому цвета фойе и зала – самые модные и в этом смысле ожидаемые.
Но Богомолов изменил бы себе, если бы не обманул ожиданий публики. Только проявилось это не в интерьерах, а в том, как он отнесся ко вполне классической – с точки зрения советской театральной классики – пьесе Алексея Арбузова и ее героям, сегодня, пожалуй, подзабытым, но когда-то в сознании советских зрителей прочно связанным с великими актрисами: в роли Тани прославились Мария Бабанова, Ольга Яковлева, Алиса Фрейндлих…
Богомолов, великий и ужасный деконструктор классических романов и пьес, в данном случае вряд ли долго думал о том, как запутать публику, пойти против ожиданий. Просто он чувствует время, - перефразируя известный вопрос Льва Толстого, Богомолов держит руку на пульсе сразу и как врач, и как гробовщик и, чувствуя это самое время, отнесся к героям «Тани» и к самой заглавной героине со всем уважением, серьезностью, не изменив при этом ни своим более или менее постоянным соавторам и соратникам, ни себе, то есть, например, привычной манере изображения: вот – герои, а вот – экран, на которых они же – крупным планом. Но в этот раз укрупнение не делает героев карикатурными, не искривляет пространство и даже не изменяет черно-белому времени, в которое была написана эта еще довоенная пьеса, о чем режиссер напомнил, когда вышел перед спектаклем на сцену, чтобы сказать два слова о премьере и поприветствовать первых зрителей.
Всякая жизнь может быть рассказана в книге или со сцены как история взросления или даже мужания, даже если речь – о девушке, которую – точно в духе ныне привычного инфантилизма, когда все до старости Лены, Милы и Тани, драматург называет именно таким – детским, домашним, не паспортным именем.
Московским Центром драматургии и режиссуры сегодня руководит режиссер Владимир Панков, который много лет назад придумал жанр и ввел сам термин саунд-драма, предполагающий, что любой самые малозначащий звук на сцене является нотой и составной частью спектакля. Сегодня саунд-драмы ставит не только Панков, и спектакли в этом жанре выходят не только в России. К чему это лирическое отступление? В программке премьерной «Тани» читаем: спектакль по пьесе Алексея Арбузова «Таня». В названии «Таня» и тут – тоже, но надо, вероятно, так понимать, что эти две Тани не совсем равны друг другу. А там, где обычно пишут про жанр, значится: спектакль. Просто спектакль. Не драма, не мелодрама, хотя Арбузов был мастером хорошо сделанной пьесы и, не выходя за рамки социалистической действительности, располагал своих героев в удобных и привычных мелодраматических ситуациях. Так вот: если бы захотел, конечно, Богомолов мог бы свои спектакли называть видео-саунд-драмами. Потому что в его спектаклях разговоры героев на сцене оттеняют беззвучные «реплики» на почти неизменных в его спектаклях (в сценографии его постоянного соавтора – художницы Ларисы Ломакиной) видеоповерхностях, плюс – саунд-дизайн (за него в «Тане» отвечает Валерий Васюков), плюс – свет (художник по свету – Иван Виноградов).
В «Тане», впрочем, как и в относительно недавнем спектакле «Дядя Лёва» по ещё одной культовой пьесе другого советского классика Леонида Зорина «Покровские ворота», Богомолов позволяет себе быть лириком, больше того – даже сентиментальным. Комментируя очередной сюжетный поворот, режиссер выводит на экран слова: «Растаял ребенок, как снег от жаркого солнца». Умеющий быть и безжалостным, и холодным, он не то чтобы проникается судьбой Тани, но заинтересованно следит за тем, как меняется она, как меняют героиню ее перемещения в пространстве. Эти титры-комментарии для Богомолова еще и привычная игра с текстом, со зрителями, то более, то менее тонкая. Знающий, что нынешний потребитель привык к бонус-трекам, режиссер для тех, кто постарше в какой-то момент под живописный снег на экране включает запись «Сна Татьяны» в щедро декорированном исполнении народного артиста СССР Иннокентия Михайловича Смоктуновского, а в финале – обозначая ее титром «Звучит музыка из далекого будущего» - и для тех, кто постарше и для всех остальных заводит песню Yesterday.
Режиссер, увлеченно работавший на разных сценах с одним набором главных исполнителей, тут ищет и находит новые лица, а с ними – новых героев, новое звучание, в Тане – приглушенное, негромкое, почти на весь спектакль – сумеречное. Так и на сцене приглушены почти все цвета, а на экране, как уже было сказано, торжествует в тон времени написания пьесы довоенная черно-белая «пленка», хотя публика видит крупные планы актеров, которых во время спектакля снимают два оператора, скромно занимающие места в партере, по правую и левую сторону от кресел.
Богомолов – из тех, кто умеет рассказывать истории. Любые истории. Длинные истории. Современные, шальные, безобразные, строгие и вот, как теперь выясняется, негромкой историей, где точно задание все получили говорить или даже играть вполголоса, - и такой историей он может увлечь на полтора часа без антракта. Открыл публике в заглавной роли недавнюю выпускницу ГИТИСа Анну Патокину и, видно, сам получил удовольствие от работы с Дмитрием Куличковым и зрителям такую возможность тоже предоставил, имея в виду, что мужчин-героев сегодня на нашей сцене раз-два и обчелся, а Куличков в этом смысле – редкая находка на роль Шаманова, который, по замыслу Арбузова, должен появиться и – влюбить в себя с первой минуты.
Ещё одна советская история – в премьере спектакля Государственного центрального театра кукол имени С.В.Образцова «Я – Сергей Образцов», спектакль, как следует из названия, поставленный по воспоминаниям основателя этого легендарного театра, причем поставленный его внучкой Екатериной Образцовой. Для тех, кто не в теме, - она работает много лет в Образцовском театре штатным режиссером и, наверное, треть относительно нового репертуара поставлена ею (Образцовский театр – явление уникальное, многие спектакли из «золотого фонда» идут там по 50 лет, а есть и такие, премьера которых случилась ещё до начала Великой Отечественной войны). Так вот, к недавнему юбилею театра она решила поставить спектакль, посвященный великому её деду, причем самого его тоже вывести на сцену, а роль его она доверила Евгению Цыганову, актеру известному, но, в отличие, например, от недавно ушедшего Валерия Гаркалина, кажется, не имевшего опыта работы с куклами.
И хотя почти без исключения все рецензенты с восторгом пишут об игре самого Цыганова, спектакль «Я – Сергей Образцов» ценен не только благодаря участию известного и, наверное, можно сказать, выдающегося артиста. В нем много кукол, много замечательных переходов от кукол к живому плану (так говорят, когда в кукольном плане на сцену выходят актеры) и обратно, в нем вообще много работы, умелой и тонкой. Не теряя увлеченности фигурой заглавного героя, авторы спектакля не раз «упираются» или задевают об острые углы советской истории, которые – и тупики, и рифы – сам Образцов прошел почти безболезненно, но каждый такой поворот он переживал, пытался осмыслить, задним числом что-то и переосмысливал и переоценивал, причем и режиссер, и Цыганов не пытаются скрыть растерянности главного героя перед этими каждый раз трудными открытиями, не пытаясь представить Образцова ни умнее, ни лучше, хотя Сергей Владимирович был человеком образованным, неглупым и, наверное, его можно назвать хорошим человеком – в том смысле, что никогда и никому он не делал зла, тем более не делал зла сознательно.
То есть учебником по истории СССР, разумеется, этот спектакль точно назвать нельзя, хотя история СССР вся прошла перед глазами великого кукольника и так или иначе, во многих подробностях она показана и описана словами в рассказах Цыганова-Образцова, ну и конечно перед глазами зрителей за два часа пролетает история одного из самых известных в мире театров кукол, которого, не случись Советского Союза, никогда бы не было.